Debatable Issue for All Russian Believers: Sharing: Liturgical Translations

Plus A Highly Sensitive! & Debatable Issue for All Russian Believers: Sharing: Liturgical Translations: Interesting article about a Russian poet who is trying to translate Church Slavonic into Russian

Dan Everiss Sun, Feb 7, 2016 at 8:12 PM Google-English translation link: (It is almost useless to read this crude machine English translation of this Russian/Slavonic article!)--  https://translate.google.com/translate?sl=auto&tl=en&js=y&prev=_t&hl=en&ie=UTF-8&u=http://internetsobor.org&edit-text        Original Russian text of this article, -found on:http://internetsobor.org «Богослужебный текст на русском возможен» Автор: о. Валерий Леоничев вкл. 07 Февраль 2016. Опубликовано в Из разных источников (Просмотров: 40) В московском издательстве «Пробел-2000» выходит собрание богослужебных текстов и псалмов, переведенных с церковнославянского и древнееврейского языков на русский поэтом Анри Волохонским. В книгу кроме избранных псалмов входят Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого, Таинства Крещения и Брака, собрание воскресных тропарей и кондаков, а также Чин краткой службы поминовения усопших. COLTA.RU публикует предисловие к книге Ольги Седаковой и перевод Благословения воды из Таинства Крещения. Георгий Федотов, размышляя о переводе церковнославянского богослужения на современный русский, предполагал, что такое было бы возможно только в том случае, если бы за перевод взялся настоящий поэт, при этом человек церковный и обладающий большой филологической культурой. Соединение трех таких свойств в одном лице — вещь почти невероятная. Но звезды сошлись. Анри Волохонский и оказался таким почти невероятным переводчиком. Я думаю, нас можно поздравить с его переводом. Но начну я с попытки объяснить, в чем, собственно, особая трудность перевода церковнославянских богослужебных текстов на русский язык. Почему он труден так, что эта задача может показаться неисполнимой. Прежде всего, между русским и церковнославянским языками в традиции русской культуры сложились чрезвычайно своеобразные отношения. Русский и славянский (так обычно называют в обиходе церковнославянский) никогда не воспринимались как два «параллельных» языка, как, скажем, русский и французский, так что в самом факте перевода с одного языка на другой не представлялось бы ничего чрезвычайного. Но употребление русского языка и славянского было взаимоисключающим: там, где действует славянский, русский молчит — и наоборот. Так что переводить со славянского на русский означало бы переводить со «священного» языка на «профанный». Но даже это не единственная трудность в отношении двух языков. Весь словарь высокого регистра в русском языке просто позаимствован из славянского. Но слова эти часто решительно изменили значение. Перевести литургические тексты на «высокий русский» с обилием славянизмов было бы большим смещением: язык этих текстов воспринимался бы тогда как музейный и напыщенный — чего совершенно нет в оригинале. Оригинал — там, где он понятен, — трогает как простое и живое слово. Но перевод на «обычный» современный русский неминуемо воспринимался бы как снижение и порой даже как пародия. Другая фундаментальная трудность такого перевода состоит в том, что литургические тексты — это поэзия, причем поэзия особого рода. Почти все богослужебные молитвы и гимны — это переводы с греческого; новые писались по их прописям. Византийская поэзия — сложная, риторичная, построенная по принципу πλέκειν [1], то есть «извития» или «плетения словес». За этим риторическим термином стоит образ сплетания венка (победителю), венка из слов. В русской словесности такой поэзии не было. Мы привыкли к ней только в славянском обличье. Ее «извития» (хитроумный порядок слов, инверсии) придется упрощать, иначе и по-русски эти стихи окажутся непонятными. Из того, что богослужебные тексты принадлежат поэзии, следует несколько важнейших вещей. Прежде всего, необходимость красоты словесного построения — не как внешней по отношению к «смыслу» текста, а как относящейся к самому глубокому слою этого смысла. Некрасиво сказанные, эти тексты перестают значить то, что они значили. Они становятся бессильными. Красота — это непосредственная сила смысла, можно сказать, его воля и убедительность. Одна из главных примет этой словесной красоты — ритм. Как известно, многие византийские гимны были написаны регулярным стихом, который славянские переводчики не стали имитировать. Но это не значит (как думают некоторые исследователи), что то, что в результате получилось на славянском, — просто подстрочник. Славянский текст явно следует каким-то сложным законам ритмики и эвфонии; это молитвословный стих, природа которого до сих пор не выяснена стиховедами. Один пример ритмического устройства: формула «Ныне и присно и во веки веков». Анри Волохонский передает ее так: «Ныне, навек и во веки веков» — отлично! В одном из новейших русских переводов мы читаем на этом месте: «Ныне и всегда и на веки веков». На этом «и всегда» мы как будто падаем в ритмическую яму. «Присно», несомненно, значит «всегда». Но гораздо больше значит, что речь идет о какой-то особой непреходящести, которую ритм ударных слогов и повторов выражает прямее, чем то или другое слово. Формульный, почти заклинательный смысл ритма пропал. Быть может, как раз современный поэт, привыкший к нерегулярным ритмам верлибра, больше способен создать что-то подобное молитвословному стиху, чем поэты классического ХIХ века. Но то, что в поэтическом высказывании не менее важно, чем словесная красота и ритм, — это его особые отношения со смыслом. Переводчик неизбежно толкует то, что он переводит. Каждый перевод — уже истолкование. Но переводчик, воспитанный на прозаическом понимании, будет «толковать до конца», «до полной понятности», до некоторого однозначного смысла. Даже если этот «окончательный» смысл действительно заключен в словах литургического стиха, им дело не ограничивается. Поэтический смысл отнюдь не смутен и не приблизителен, он по-своему точен. Но в нем непременно есть открытость, есть семантический простор, есть некоторая неустранимая странность. Он, словами Блока, закутан «в цветной туман»: И мир опять предстанет странным, Закутанным в цветной туман. Поэтический простор, странность и радугу смысла несут в себе и слова литургических текстов. Это нисколько не противоречит тому, что литургические тексты — не светская лирика, а поэтическое изложение догматики. И теперь, перечислив только некоторые из трудностей, останавливающих того, кто хотел бы переводить с церковнославянского, я с удивлением и радостью могу сказать: Анри Волохонский с ними справился! Тонкий поэт, знающий цену слову и ритму, он соединяет русские и оставшиеся непереведенными славянские слова так, что мы узнаем все эти тексты как родные. Они стали прозрачнее — но остались собой. Они звучат, они полны многозначностью, они не теряют в красоте. Произвол, манерность, капризные предпочтения, всяческие ремейки — все, чего со страхом и скукой ждешь, открывая современный перевод, — всего этого и тени нет в переводах Анри Волохонского. Он целомудренно работает с оригиналом. Волохонский-поэт обладает собственным, сразу узнаваемым словарем и метафорикой: но здесь он как будто оставляет все это за дверьми. Ему помогает только самое тонкое, самое сердцевинное в даре настоящего поэта: любовь к слову и к молчанию. Эти тексты еще будут обсуждать. И я могла бы назвать некоторые места, которые, по-моему, можно было бы перевести иначе. Но это другой разговор. Главное найдено. Богослужебный текст на русском возможен. Ольга Седакова [1] Плести, вить (греч.) Благословение воды (из Чина Крещения) Священник (громко возглашает): Велик Ты, Господи, чу́дны дела Твои, чтобы Твои воспеть чудеса, не существует слов (трижды). Все Твоею волею явлено в бытии из небытия, Твоя держава держит Вселенную, Твоим зодчеством зиждется мироздание. Ты четыре начала в бытии сочетал, сплел четыре времени лентою лет, чтит Тебя любой разумный дух. Тебе поет солнце — луна подпевает, Тебя хвалят звезды, и внемлет свет, Ты колеблешь бездны и реками повелеваешь, а небо раскинул как яркую ткань. Ты землю воздвиг на водах, песком оградил море, Ты вздохнул и выдохнул воздух, воинства ангелов в высях Твоих ожидают велений, хоры архангелов ниц пред Тобой простираются, даже многоокие херувимы и шестикрылые серафимы, паря перед самым троном, прячут в ужасе лица от непроницаемого сиянья. И Ты же, о Боже Сущий, Безначальный, неописуемый, непостижимый, И Ты на земле — как раб, в обличии человека. Владыка милосердный, Ты не стерпел зрелища сатанинского притеснения рода человеческого: явился, спасая нас. Итак, провозглашаем о благодати, будем благодарить милость, объявим блаженное чудо: человечество отныне свободно! Лоно Девы стало рожденьем Твоим свято, вся тварь воспевает Твое явленье в мире: Ты — Бог — на земле явился, Ты обитал с нами, Ты освятил свыше силой Святого Духа воды Иордана и сокрушил главы змиев, там угнездившихся. Итак, явись ныне, О Царь человеколюбивый, приди и воду эту освяти Святым Твоим Духом (трижды): дай ей благодать спасенья, иорданово благословенье, нетленья источником да будет она, даруй ей дар освященья, исцеленья недугов, грехов прощенья, чтобы сама, наделенная ангельской мощью и неприступная вражьему воинству, бесов губила, и да бегут от нее все, кто на это Твое созданье, о Господи, клевещут, ибо он Твое имя призвал, дивное, славное и страшное врагам. Трижды рисует на воде знак креста, дует и приговаривает: Да погибнут под знаком Твоего креста все враждебные воинства (трижды). Молимся Тебе, Господи, пусть рассеются немедля все неясные воздушные призраки, и пусть не скрывается в этой воде темный демон, да не овладеет приемлющим крещение бес коварный, погружающий души во мрак и умы в буйство. А Ты, властитель мира, яви нам воду эту: воду спасенья, воду освящения, очищение плоти и духа, прощение прегрешений, размыканье оков, душам — просвещенье, омовенье жизни вечной для бытия, обновленного свыше, дар усыновленья и обновленья духа, нетления одеянье, жизни источник. Ибо сказал Ты, Господи: — Омойтесь — и станете чисты, из душ ваших изгоните пороки. Ибо Ты даровал нам новое рожденье свыше: от воды и от Духа. Явись, о Господи, в этой воде, дай в ней приемлющему крещение преобразиться, да оставит в ней прежнего человека, в искусительных похотях истлевающего, и в нового облачит себя, обновленного сообразно подобию Создателя, дабы, в крещении сливаясь с образом Твоей смерти, он и воскрес с Тобою и, удержав дар Твоего Святого Духа и возвратив с избытком залог Твоей благодати, удостоился почести высшего призвания среди первенцев, чьи имена в небесах начертаны в Тебе, о Боже, и в Господе нашем Иисусе Христе. Ибо Тебе слава, и власть, и честь, и поклонение вместе с Отцом безначальным и с Твоим Духом, святым, благим и животворящим, ныне, навек и во веки веков. Аминь. Мир всем. Склоните головы перед Господом. Перевод с церковнославянского Анри Волохонского     http://www.colta.ru/articles/literature/9901 Вперёд > Комментарии    # RE: «Богослужебный текст на русском возможен» — Александр 07.02.2016 21:30 Мне показалось это ужасным. И не стихи и не молитва, а нечто от чего дурно становится